v.temkina@yandex.ru
Зинаида Николаева
подборка стихотворений
Живет в Санкт-Петербурге.
Художница, поэт, драматург
Закончила СПбГХПА им А.Л. Штиглица в 2018 г.
От автора: "Делаю текстоцентричные инсталляции из текстиля, пишу живописные стихи про Питер, где город становится таким же полноценным лирическим героем, как и его обитатели".
Художница, поэт, драматург
Закончила СПбГХПА им А.Л. Штиглица в 2018 г.
От автора: "Делаю текстоцентричные инсталляции из текстиля, пишу живописные стихи про Питер, где город становится таким же полноценным лирическим героем, как и его обитатели".
Соломон
Это — незримые связи
И совпаденье имён?
Бродит по питерской грязи
Спятивший царь Соломон.
И раздражённо крича мне:
«Слушай, етить твою мать,
Хватит разбрасывать камни —
Мне их потом собирать!», —
Черпает воздух ладошкой,
Воображая, что пьёт;
Рыхло играет гармошка,
Белое солнце встаёт.
Бедный повеса в отставке,
Питер тебя погубил,
Высосав все, без остатка,
Силы из скрюченных жил.
Хватит, мой яростный, злиться,
Мы — заодно, мы — вдвоём;
Стану я Савской царицей —
Вместе с тобой заживём;
Будем под северным небом
Рыжий дешевый коньяк
Жадно закусывать хлебом
(Вредно же — пить натощак).
Будет метель-истеричка
Царский обслуживать стол,
Будет с картонной табличкой
Спать забулдыга-посол;
Ляжем у Зимнего вместе.
Дай мне к ланитам прильнуть,
Дай мне, невинной невесте
Оборотиться в жену.
Будет взволнованный ветер
Нас от зевак укрывать…
Люди за камни в ответе,
Камни — не нам собирать.
ночное петербургское
Это — конец: ты застрял в темноте;
Стал бледной тенью вчерашних потерь,
Крошкой побелки, осколком стены,
Плеском вонючей закисшей волны,
Старым матрасом у чрева пухто,
Взмахом забрызганной фалды пальто,
Сгнившим обрывком чьего-то старья,
Пепельно-ржавым пером воробья,
Блеском на яростно-остром конце,
Медным листом на поникшем венце;
Стал ощущением, тягостным сном
(Но ты совсем не жалеешь о том).
Поздно жалеть. И, дыши-не дыши —
Ты растворился в размякшей тиши.
(Глупая роль: ты — ненужный герой,
Ты — аутсайдер, гонимый изгой…)
Топай к Неве и смотри на закат
И повторяй: «Я во всем виноват».
Злая баба Весна
Леденцы из стекла
И гранитные сушки
Для безумной пирушки
Нам Весна принесла;
Принесла калачи
Из бетонного теста,
Пироги из асбеста
И "вино" из мочи.
Из огромных ларей
Доставала припасы
И прокуренным басом
Повторяла: «Быстрей
Жрите вашу чухню,
А не то — будет худо:
Перебью всю посуду
И скандал учиню».
Мы жевали стекло,
Мы страдали, но — ели,
И цвели птичьи трели
По-над длинным столом.
— Что за дикая дурь? —
Скину чары и взвою,
С сумасбродной Весною
Разом счеты сведу:
«Злая баба Весна,
Вон поди, ты — чужая,
Я тебя посылаю:
«Не пошла бы ты «на»?».
птенчик
Ложатся первые морозы; мне
Сухие травы нежно гладят пальцы;
Рожденная быть босяком-скитальцем,
Раздвинув в стороны колючий снег,
Припав губами к ледяной земле,
Прошу у Бога счастья и свободы;
А на скандалы сучки-непогоды
Я пузырюсь, как Боско в хрустале.
И — ввысь лечу, наверх, за облака, —
Мне весело ловить руками вьюгу,
С зимой мы, наконец, нашли друг-друга,
Я счастлива и — радостно-легка, —
Дышу морозным воздухом; а ты
Мелизмы вьюги, я прошу, не слушай,
У форточки не стой — замерзнут уши,
Беги из царства вечной мерзлоты.
Спасайся, птенчик, и беги к огню —
Согреть о жар взъерошенные перья,
Стряхнуть горячечный озноб, и — верь: я
Тебя за эту слабость не виню.
Это — незримые связи
И совпаденье имён?
Бродит по питерской грязи
Спятивший царь Соломон.
И раздражённо крича мне:
«Слушай, етить твою мать,
Хватит разбрасывать камни —
Мне их потом собирать!», —
Черпает воздух ладошкой,
Воображая, что пьёт;
Рыхло играет гармошка,
Белое солнце встаёт.
Бедный повеса в отставке,
Питер тебя погубил,
Высосав все, без остатка,
Силы из скрюченных жил.
Хватит, мой яростный, злиться,
Мы — заодно, мы — вдвоём;
Стану я Савской царицей —
Вместе с тобой заживём;
Будем под северным небом
Рыжий дешевый коньяк
Жадно закусывать хлебом
(Вредно же — пить натощак).
Будет метель-истеричка
Царский обслуживать стол,
Будет с картонной табличкой
Спать забулдыга-посол;
Ляжем у Зимнего вместе.
Дай мне к ланитам прильнуть,
Дай мне, невинной невесте
Оборотиться в жену.
Будет взволнованный ветер
Нас от зевак укрывать…
Люди за камни в ответе,
Камни — не нам собирать.
ночное петербургское
Это — конец: ты застрял в темноте;
Стал бледной тенью вчерашних потерь,
Крошкой побелки, осколком стены,
Плеском вонючей закисшей волны,
Старым матрасом у чрева пухто,
Взмахом забрызганной фалды пальто,
Сгнившим обрывком чьего-то старья,
Пепельно-ржавым пером воробья,
Блеском на яростно-остром конце,
Медным листом на поникшем венце;
Стал ощущением, тягостным сном
(Но ты совсем не жалеешь о том).
Поздно жалеть. И, дыши-не дыши —
Ты растворился в размякшей тиши.
(Глупая роль: ты — ненужный герой,
Ты — аутсайдер, гонимый изгой…)
Топай к Неве и смотри на закат
И повторяй: «Я во всем виноват».
Злая баба Весна
Леденцы из стекла
И гранитные сушки
Для безумной пирушки
Нам Весна принесла;
Принесла калачи
Из бетонного теста,
Пироги из асбеста
И "вино" из мочи.
Из огромных ларей
Доставала припасы
И прокуренным басом
Повторяла: «Быстрей
Жрите вашу чухню,
А не то — будет худо:
Перебью всю посуду
И скандал учиню».
Мы жевали стекло,
Мы страдали, но — ели,
И цвели птичьи трели
По-над длинным столом.
— Что за дикая дурь? —
Скину чары и взвою,
С сумасбродной Весною
Разом счеты сведу:
«Злая баба Весна,
Вон поди, ты — чужая,
Я тебя посылаю:
«Не пошла бы ты «на»?».
птенчик
Ложатся первые морозы; мне
Сухие травы нежно гладят пальцы;
Рожденная быть босяком-скитальцем,
Раздвинув в стороны колючий снег,
Припав губами к ледяной земле,
Прошу у Бога счастья и свободы;
А на скандалы сучки-непогоды
Я пузырюсь, как Боско в хрустале.
И — ввысь лечу, наверх, за облака, —
Мне весело ловить руками вьюгу,
С зимой мы, наконец, нашли друг-друга,
Я счастлива и — радостно-легка, —
Дышу морозным воздухом; а ты
Мелизмы вьюги, я прошу, не слушай,
У форточки не стой — замерзнут уши,
Беги из царства вечной мерзлоты.
Спасайся, птенчик, и беги к огню —
Согреть о жар взъерошенные перья,
Стряхнуть горячечный озноб, и — верь: я
Тебя за эту слабость не виню.