v.temkina@yandex.ru
Екатерина Златорунская
пьеса "Хильдур пишет Фриду"
Живет в Москве, писатель, драматург. Лауреат международной литературной премии «Звездный билет» - 2023 г. Шорт-лист «Любимовка» - 2023г. Закончила курсы «CWS» по драматургии под руководством Дмитрия Данилова (2022,2023)
Действующие лица:
Хильдур - старшая сестра.
Фрида - младшая сестра.
Привидения
Хильдур и Фрида. Две комнаты, между ними занавеска.
1.
Фрида за столиком кафе красит губы.
Фрида. Меня зовут Фрида, и мне, пусть будет, 30 лет, я хочу познакомиться с красивым состоятельным мужчиной, обеспеченным жилплощадью, без вредных привычек, с чувством юмора. Привидений прошу не беспокоить.
Хильдур в черной шляпе с вуалью убирается в квартире. Хильдур снимает постельное белье с большой двуспальной кровати, стелет новое.
Хильдур. Дорогая Фрида. Сегодня умер Юлиус. Умер во сне. Утром он не встал к завтраку. Я не хотела его тревожить и не стала будить. Позавтракала без него. А в обед, он не поднялся и к обеду, я вошла в его комнату. Фрида, если сможешь, приезжай на церемонию прощания.
Будет скромно, только свои.
Фрида. Рост 167 см, вес я предпочитаю не раскрывать, но имеет тенденцию к снижению. Возраст, что значит возраст, когда душа – невеста! Я блондинка, с детства, натуральная блондинка. Цвет глаз – голубой. Что вы говорите! А фея! (Смеется от удовольствия)
Богиня!
К Фриде подсаживается мужчина, они флиртуют.
Хильдур. Сегодня мы похоронили дорогого Юлиуса. Я оставила на память его зубную челюсть. Были только свои, то есть никого.
Я осталась одна, моя дорогая Фрида. Конечно, я не надеялась пережить мужчину, старше себя на двадцать пять лет, с гипертонией, сердечной болезнью, язвой, но я и подумать не могла, что он уйдет так рано. Что ты хочешь, Фрида, ведь до меня он жил один, он плохо питался, ел одну сухомятку, сам стирал себе, все это сказалось, на общем состоянии организма. Но я осталась одна, и это несправедливо. А ты, как никак, моя сестра и не поддержала меня в такой момент.
Ну хорошо, ты не смогла приехать на свадьбу, но на похороны ты бы могла приехать.
Фрида пьяна, раздевается и смотрит на себя в зеркало.
Фрида. Грудь еще хороша! А бедра!
(Сжимает бедра)
Я бесстрашная женщина, я смотрю на себя в зеркало, и я не боюсь. А глаза!
Фрида отшатывается от зеркала.
Потом подходит ближе, смотрит, почти прикасаясь к зеркалу лбом.
Хильдур. Фрида, ты слишком много пьешь. В твоем возрасте нужно быть скромнее.
Фрида. Сначала тебя обожают, потом любят тебя, потом не любят, потом, если повезет, уважают, потом почитают, потом…
(морщится от отвращения)
Хильдур. Какое малодушие, Фрида. Я тоже была немолодой женщиной в момент бракосочетания, так я считала, и ты мне это тоже внушала, хотя ты младше меня всего на два года. Но я была скромной, я уважала свои года и мой жених тоже уважал мои и свои года. Удивительно, что мой дорогой муж умер, и я…(Задумалась, перестала писать) А я живу и ношу его фамилию, и никто теперь не называет меня фрекен, только фрау…Везде и все (зачеркивает) Все и везде мне говорят фрау.
Хильдур греет грелку. Ставит тапочки, утюжит носки. Отсчитывает таблетки.
Хильдур. Для перистальтики кишечника, для сердца, для сосудов, для органов…
Сгребает таблетки, выбрасывает в мусорницу
Хильдур. Фрида, а, может быть, мне уехать в путешествие, как мы и мечтали с Юлиусом. Юлиус оставил мне небольшое наследство, маленький дом в шхерах. Надо поехать, посмотреть мир вообще. Мы ездили только к его родственникам, на север, два года назад. Поездка утомила Юлия, он капризничал. А я, я признаюсь, мне понравилось путешествовать. И я пожалела, что пренебрегала…
(слышит шум) этим видом времяпровождения. (шум повторяется)
Ты могла бы составить мне компанию. Я подозреваю, что ты в финансовой яме, все эти отношения… с Рулле и Филле… и с другими, как их…я осознала, что никогда не была в Париже, каждая женщина должна…
Фрида целует зеркало
Фрида, а помнишь ты была влюблена в такого смешного мальчика, как его звали, и он упал из окна, когда ему было девятнадцать. Тебе через три года исполнилось двадцать, а ему нет.
Фрида. Не помню, нет, я не помню, как его звали.
Хильдур. И с тех пор ты стала верить в привидения.
Фрида. Нет, я не помню, какие глупости, не помню.
Хильдур. Ну как не помнишь? Мы пекли ему торт на день рождения, и ты его уронила, плакала, собирала руками. И мы купили такой же в…
Фрида. Что ты привязалась? Не помню.
Хильдур. Хороший был мальчик. У меня осталась его фотокарточка. (легкий шум)
Тяжело жить у вокзала, эти поезда не дают спать.
Да…Удивительно неправильный выбор мужчин. Филле, потом Рулле. Оба в тюрьме. И ты носила им передачи, и хотела уйти в монастырь, а потом решила, что ты еще очень и очень красивая женщина, еще встретишь мужчину своей жизни. Нет, Фрида, в нашем возрасте нужно выбирать таких мужчин, что оставят тебе наследство.
Фрида храпит
Хильдур. Куда они все едут? Все едут и едут. Далеко, далеко.
Легкий перестук
Хильдур. Фрида, это ты? Фрида, это ты? Мне иногда кажется, что я слышу, как стучит твое сердце.
2.
Фрида. Летом я ходила в кафе «У причала», заказывала бутылку вина и смотрела на озеро. Зимой я не хожу в кафе «У причала», я хожу в кафе «У вокзала» и смотрю на поезда и жду, жду, жду.
Хильдур. Семейная жизнь - это огромное счастье, но все-таки и мука, немного совсем мученье. Утром Юлиус просыпался с холодными ногами, нет, ты не смейся Фрида, холодными ногами, у него склеротические сосуды, и я клала ему носки горячие камешки, затем кипятила ванну, Юлиус принимал ванну и утром, и вечером, и ты сама понимаешь, как дорого платить за воду, разорение.
Фрида. Это очень очень красивое кафе. У вокзала. Мужчины приезжают в наш город и уезжают. И с кем-то мне удается провести время. С кем-то несколько часов, с кем-то несколько дней. Но мне хватает.
Если отвлечься от Фили и Рулле, то я любила только одного человека…
Вон он там в чёрном пальто и шляпе.
Хильдур. Я собирала эту воду просто везде. Огромная удача, если шёл дождь. Я выходила с тазами, я живу на седьмом этаже, и я, Фрида, хочу тебе напомнить, хотя ты не забыла, что я, Фрида, старая женщина, и я не боюсь этого сказать, я старая женщина, и я спускаюсь с пустым тазом, и поднимусь с полным тазом дождевой воды, я кипячу эту воду, по несколько раз. И так всю ночь, пока не…
Фрида. Он мне признался, что его разыскивает полиция, его обвиняют в убийстве его жены. Но он не виноват, он не убийца. Я целовала его руки, пальцы, ногти, и под ногтями была кровь. Он сказал, что это кровь его жены, он затыкал рану пальцами, вот так. И красные манжеты его рукавов…
Хильдур. И так всю ночь, пока не наступит утро, и не проснётся Юлиус, и я несла ему носки, горячие носки, а ночью, когда не шёл дождь, я лежала рядом с ним, и грела ему ноги вот этими руками, как ребёнку, а воду на себя я не тратила, я обтиралась тряпочкой, а потом, когда Юлиус, приняв наконец ванну, шел на кухню, вот так, очень медленно, то ел только жидкую еду, потому что ты же сама понимаешь.
Фрида. Я верю ему. Я так и сказала, что верю ему.
Хильдур. Я все натирала на терочке. Пропускала блендером. Кормила из ложечки. Нет, Фрида, нет, не завидуй мне.
Фрида. Я ему верю, потому что…а что мне остается. Во-первых, он моложе меня, ему нет и тридцати, вот-вторых, ну что мне остается. Когда тебя обнимают и говорят, что любят, как не верить, даже если не веришь, даже если манжеты красные, когда так редко обнимают и говорят, что любят.
Хильдур. (Надевает тапочки Юлиуса, халат).
Фрида, вот тут стопка газет, что читал Юлиус за завтраком. Это мне хватит на всю жизнь читать и перечитывать, нового для меня не существует, время остановилось. Скоро Рождество. Если бы ты знала, как придирчиво Юлиус выбирал елку. Как готовился, в какой входил раж. Он был малотемпераметный, но елка –это дело принципа.
Ой, это же наш гномик. Ты помнишь, как мы дрались, кто повесит его на елку. Ты, конечно, побеждала, ты была такая крупная девочка.
Фрида. Но где же он? Где он?
Хильдур. И Гномик доставался тебе. Ты помнишь, Фрида, ты всегда хотела быть лучше меня во всем.
Фрида. Ночью я брожу по улицам, и жду, что кто-то хоть кто-то ко мне привяжется. Одинокая женщина - это неприлично. Неприлично. Откуда эта фраза, зачем она ко мне привязалась. Да, здесь когда-то жил…
(Оборачивается, вглядывается)
Показалось.
Хильдур. Фрида, зачем ты отчаиваешься, ты моложе меня, ты всегда найдешь порядочного мужчину. Тебе просто нужно научиться готовить.
Вот я, когда осознала, что моя внешность не способна поразить мужчин ни в сердце, ни в голову, я пошла другим путем, мне пришлось научиться готовить лучшие миры булочки с корицей.
Фрида. Ты жрала все детство, как не в себя.
Хильдур. Я завидовала твоему метаболизму, но и он тебя подвёл.
Помнишь, наша мать говорила. или стройная фигура или хороший аппетит. Или, или.
Фрида. Ты сделала свой выбор.
Хильдур. В конце концов, я вышла замуж за прекрасного человека.
Фрида. За лысого старика.
Хильдур. Ни какого-нибудь вора.
Фрида. Со вставной челюстью!
Хильдур. Он везде забывал свою вставную челюсть. Я иногда находила ее в самых удивительных местах
Фрида. В лифчике?
Хильдур. В лифчике. (смеётся)
Фрида, а я ещё умею смеяться.
Юлиус был не молод, да, но при имуществе. дом, сад, лодка. Мы сидели вечером на террасе, пили какао, ели плюшки.
Фрида. Чем он ел? Он не мог жевать, ты же все пропускала через блендер. суп, картошку, мясо.
Хильдур. Я откусывала плюшку, вот так пережевывала, тщательно, и катала ему шарик, засовывала в рот, вот так, проглотил мой хороший, скорее глотай, вот поильничик, родной, глоток, нет, не горячо, пей, я сказала, пей. Я сказала пей. Ну пей же, пей, и вот тебе шарик, на, на, шарик…ну глотай, глотай, глотай же, подавился…
И руки у него были холодные, синие. У него была склеродермия
Но в пожилом возрасте болезни протекают медленнее
Фрида. Как это противно, наверное.
Хильдур. И он мог прожить ещё много лет, но…
Фрида. Жить со стариком.
Хильдур. Юлиус не старик, пенсионер. Это две большие разницы. Ну что ты в этом понимаешь?
Фрида. Нет, не показалось, вот тут он жил, вот здесь он ждал меня, ему было семнадцать, мне шестнадцать, а вот здесь его нашли. Он лежал, и его голова (Гладит рукой асфальт)
Нет, это не то место, я ничего не чувствую, это не то место, показалось.
Хильдур. Нет, это то место. Я иногда прихожу сюда и кладу цветы. Его мама умерла пятнадцать лет назад. Я навещала ее в доме престарелых до самой смерти. Она мне говорила – Хильдур, ты обязательно выйдешь замуж. Это написано у тебя на лбу.
Фрида. Хильдур, я боюсь тебя спросить, и не знаю как спросить. Он приходил к тебе?
Хильдур. Его мать спрашивала о тебе – как наша Фридочка? Вышла ли ты замуж? Есть ли у тебя дети. Я говорила, как есть. Она всегда подозревала, что ты плохо закончишь.
Фрида. Подожди. Он приходит ко мне с проломленной головой, садится на наш диван, что стоял в детской, помнишь, ты еще рисовала на подлокотниках, а мама ругала меня.
Хильдур. Это ты рисовала на подлокотниках. А мама ругала меня, я же была старшей. И меня всегда ругали, всегда, чтобы ты не натворила, ругали меня.
Фрида. Это не важно, подожди. Ну вот тот диван в нашей комнате, мы собирались с ногами, сидели, и когда он приходил к нам
Хильдур. Его звали Мартин.
Фрида. Ну что ты перебиваешь. Я помню, как его звали. И когда он приходил к нам, сидели так втроем. Ты помнишь, о чем мы тогда говорили. Он шутил, что сначала женится на тебе, как на старшей, потом на мне, потом на нашей елке, и ты рыдала, ты хотела, чтобы только на тебе.
Хильдур. Фрида, Фрида, обернись, там кажется кто-то сзади…
Фрида. И он приходит, и садится на этот диван, его голова зашита черными нитками здесь и здесь, и он смотрит, как тот мужчина с красными манжетами,
и просит вытащить нитки из раны, и я вытаскиваю нитки, а он говорит. Хильдур пишет Фриде, и я не просыпаюсь.
Я хочу тебя спросить, что это значит? Он приходит к тебе? Зачем?
Хильдур. А помнишь, ты была ночами без умолку. И тебя отвезли на скорой, потому что ты сказала, что говоришь с привидениями.
Фрида. Нет, это были самые настоящие привидения. Они говорили со мной и я не понимала ни слова.
Хильдур. Фрида, это небезопасно не спать ночами, бродить черти где.
Фрида оборачивается.
Фрида. Так вот вы где? Какие у вас белые манжеты. Вы постирали рубашки? Почистили ногти?
Обнимаются
Больше мы не видим Фриду
Хильдур. Так, тапочки, так, стакан воды. Так. Мухоловку на окно, занавесить окно, снотворное, что еще… Так.
Останавливается
Ну что ты молчишь? Ну поговори со мной
3.
Хильдур. Ну вот елка. Ну подумаешь, облезлая, и не облезлая, еще приличная. Юлиус, ты помнишь, куда ты убирал гирлянду прошлой весной, когда мы наконец разобрали елку? А…Что? А… да. Сейчас…на антресолях, как я интересно туда полезу. Подай мне скамейку…
Нет, это не то, это сломано, это еще папочкино, перепутано так… и его коробка с игрушками, вот и гномик.
(вешает гномика на елку, гномик падает и разбивается)
Ах…
Вешает гирлянду, огоньки не загораются.
Так, сейчас исправлю, сейчас исправлю.
Достает все новые и новые гирлянды из коробки, ничего не работает.
Я сейчас сбегаю в супермаркет, тут не далеко. И как раз распродажа.
Убегает, гирлянды загораются
Заходит Фрида, с нее течет вода. Она снимает рубашку, стирает в ванной.
Хильдур. И еще купила бутылочку шнапса, с тех пор, как я перестала пить по утрам кон…Откуда лужи? Интересное кино. Надо же. Кто здесь? Юлиус? Юлиус?
Снимает с книжной полки вазу, открывает, нюхает.
Юлиус на месте.
(Вытирает пол сухой тряпкой)
Кто здесь? Ботинок? Откуда же? И окно открыто. Ах, да, конечно, окно открыто, кто-то бросил ботинок в окно, ботинок задел елку, гирлянды загорелись. Если бы Юлиус был жив, он бы разгадал этот ребус.
Кладет ботинок под елку
Фрида, ты помнишь, какой наш папочка был шутник, он говорил, я купил вам щенка, загляните под кровать. А там ботинок, такой чёрный гладкий, и не сразу поймешь – ботинок или такса. Ты верила ему безоговорочно. Лезла под кровать. А потом ты плакала, а я тебя утешала, а папа говорил – как с вами жить, вы не понимаете шуток. А помнишь, он заворачивал морковь в конфетные фантики.
Мы так любили конфеты. Было смешно, очень смешно.
(легкие перестуки)
И вот эти звуки, ты слышишь, Фрида, это же можно сойти с ума, они как начнут стучат, нет, ну сначала один вот так стукнет.
Открывает шнапс
Фрида, прости, но я обязана тебе сообщить. Ну что я решилась. Мне уже очень много лет, и ты это знаешь, тебя этим не удивишь. Я продала дом Юлиуса. я лечу в Париж, купила билет, вот он. Поздравь меня!
Фрида, квартиру я завещаю тебе, ты моложе меня, и проживёшь ещё очень долго в родительском гнезде, ведь здесь жили наши родители. папочка и мать,
ты родилась здесь, Фрида, и сюда приходил к нам наш жених, сначала немножко мой, потом твой. Потом только твой. Садился на этот диван, с ногами, у него были желтые носки, и всегда красные щеки, словно он прибегал с мороза, и карие глаза, как у таксы, и мы садились вот так, ты здесь, я здесь, клали головы ему на плечи, он не прогонял меня, потому что я была его бывшая невеста, а ты будущая, я так завидовала тебе, Фрида. Мы никуда не спешили, сидели тут, а когда он уходил домой, ты шла его провожать, а я шла за вами, на отдалении, шла почти неслышно, как привидение, и вы не догадывались, вы ни о чем не догадывались, вы радовались, что избавились от меня, наконец-то, наконец-то
Звонит телефон
Хильдур. Алло, Алло, Фрида! Алло, Фрида! Это ты, Фрида? Что? Что? Кому пишет? Кто? Алло, алло!
Из трубки идет хрип
Хильдур. Ничего не слышно. Очень плохая слышимость, аппарат сломался. Надо починить. Юлиус тоже ничего уже не слышал, мы сидели как рыбы, молчали. Зачем мы платили за телефон? Ведь нам никто не звонил.
Фрида, а ты не приехала проститься. Юлиус - святой человек. Он сказал - кто в сущности есть у тебя ещё в жизни. Ведь Фрида твоя родная сестра. Подари ей лодку, когда я умру.
Иногда мне кажется, что я вижу тебя в витринах. Ты смотришь на меня накрашенным ртом. Ты манекен. И мне кажется…
Звонит телефон
Хильдур. Алло, Алло, если еще раз позвоните, я пожалуюсь полицейскому.
А, так это не телефон. Фрида, вот, что значит рождественская ночь, Париж и шнапс. Это в дверь.
Открывает входную дверь, в комнате захлопывается окно.
Хильдур. Ой, что это?
Фрида. Хильдур, закрой дверь!
Хильдур. Еще один ботинок. Рождественский привет от Генри Баскирвиля. И что мне делать с ботинками?
Надевает
40 размер, мой. Один 41, тоже мой.
По стенам комнаты проходит тень
Хильдур. Фрида? Сестра моя? Фрида! Сестра моя! Как мы искали тебя с Юлиусом, даже обращались в программу «Жди меня».
Фрида - большая высокая безразмерная тень
Ты вся горишь? Я не понимаю. Я не дотягиваюсь до тебя.
(Пытается потрогать лоб)
Нет, ты промокла насквозь, в одной рубашке. Не отстирываются? Отрежем. Как ты могла промокнуть, на улице нет дождя, и снег уже не валит. Вчера валил.
Ну сними, сними мокроту, сейчас я принесу халат Юлиуса, он как новый, даже запаха не осталось, Юлиус очень бережно носил одежду.
Манжеты испачканы красной краской. Что это Фрида? Мои руки…(смотрит на руки)умоляю, скажи, что это краска, скажи, что это краска, скажи, что это ты, ты моя сестра, сестра моя, сестра…
Фрида. (рассматривает свои руки) Руки вот не мои, не мои это руки, у меня был маникюр. И рост не мой, и ноги, у меня были маленькие ножки, и (ходит и смотрит на тень на стене) тень не моя, она не так двигается!.
Хильдур. Все твое! Как не твое? (встает рядом с тенью). С чего ты решила, что у тебя маленькие ножки. У нас один размер. Мы же сестры.
Фрида. Моя дорогая Фрида, это только понарошку мы с тобой сестры, а на самом деле я губка в магазине, а ты стерка (смеётся). Я еще умею смеяться.
А ты помнишь, когда я была ещё маленькая. Мы играли в тяни-толкай. В тягу перетягу. Вышибалы.
А потом ты шла со школы, ела булочку и мне говорила. это идёт твоя жирная сестра, и я смеялась над тобой громче всех
Громче всех!
(Смеется)
Хильдур. Фрида, не устраивай истерики! Я все завещала тебе, и эту квартиру, и дом Юлиуса, и его лодку. У Юлиуса была лодка, но он не плавал, он боялся воды, и даже ванную я наливала ему мелко. Вот так. А я уеду в Париж. А ты живи здесь. Я никогда не была в Париже, я не была везде никогда. Я всегда… Все, что нам осталось.. Ты где, Фрида?
(гаснет свет)
Фрида. Хильдур, слышишь? Он здесь. Он давно здесь. Он говорит. Я не могу разобрать.
Хильдур. Фрида, кто говорит, где говорит?
Фрида. Он здесь, на нашем диване, вон его голова, вон его рука.
Фрида садится на диван, рядом с ней белое привидение. Она вынимает черные нитки из его зашитых век на белом огромном лице.
Фрида. Что он говорит, Хильдур?
Хильдур. …только попрощаться.
Фрида. (Читает на подлокотнике дивана)
«Фрида-дура. Сама дура». Хильдур, иди к нам, Хильдур, что ты там стоишь в ботинках?
Хильдур. Я не слышу. Я хотела сказать, все, что нам осталось в наши годы
Фрида. Он совсем не изменился, Хильдур. Те же щеки, тот же запах, те же носки. Иди к нам, посмотри поближе. Когда я смотрю на него поближе.
Хильдур садится на диван
Фрида. Что он говорит? Я хочу понять. Хильдур, помоги мне расшить ему рот.
Фрида и Хильдур вынимают черные нитки и расшивают рот привидению.
Фрида. Что он говорит? Слышишь?
Хильдур. Нет.
Фрида. Прислушайся. Он всегда говорит одно и тоже.
Хильдур. Хильдур
Фрида. Так
Хильдур. пишет
Фрида. Верно, и так же слышу.
Хильдур. Не понимаю.
Фрида. Постарайся, милая… он говорит совсем неразборчиво, но ты постарайся. У тебя всегда был острый слух, ты так любила подслушивать.
(Тишина)
Хильдур. Фрида. Последнее слово – Фрида. Хильдур пишет Фрида.
Фрида. Да, да. Фрида. Хильдур пишет Фрида! Хильдур пишет Фрида! (смеется)
Фрида пишет Хильдур. Хильдур пишет Фрида.
Хильдур, не бойся, он повторит эту фразу еще два раза и мы проснемся.
Фрида кладет голову на одно плечо, Хильдур на другое, между ними большое ничто, оно обнимает Фриду, обнимает Хильдур, и мы больше не видим Хильдур, вот уже нет никакой Хильдур, и давно нет никакой Фриды
Нет никого…
Осталась одна занавеска, она колышется, колышется, колышется, всё…
Хильдур - старшая сестра.
Фрида - младшая сестра.
Привидения
Хильдур и Фрида. Две комнаты, между ними занавеска.
1.
Фрида за столиком кафе красит губы.
Фрида. Меня зовут Фрида, и мне, пусть будет, 30 лет, я хочу познакомиться с красивым состоятельным мужчиной, обеспеченным жилплощадью, без вредных привычек, с чувством юмора. Привидений прошу не беспокоить.
Хильдур в черной шляпе с вуалью убирается в квартире. Хильдур снимает постельное белье с большой двуспальной кровати, стелет новое.
Хильдур. Дорогая Фрида. Сегодня умер Юлиус. Умер во сне. Утром он не встал к завтраку. Я не хотела его тревожить и не стала будить. Позавтракала без него. А в обед, он не поднялся и к обеду, я вошла в его комнату. Фрида, если сможешь, приезжай на церемонию прощания.
Будет скромно, только свои.
Фрида. Рост 167 см, вес я предпочитаю не раскрывать, но имеет тенденцию к снижению. Возраст, что значит возраст, когда душа – невеста! Я блондинка, с детства, натуральная блондинка. Цвет глаз – голубой. Что вы говорите! А фея! (Смеется от удовольствия)
Богиня!
К Фриде подсаживается мужчина, они флиртуют.
Хильдур. Сегодня мы похоронили дорогого Юлиуса. Я оставила на память его зубную челюсть. Были только свои, то есть никого.
Я осталась одна, моя дорогая Фрида. Конечно, я не надеялась пережить мужчину, старше себя на двадцать пять лет, с гипертонией, сердечной болезнью, язвой, но я и подумать не могла, что он уйдет так рано. Что ты хочешь, Фрида, ведь до меня он жил один, он плохо питался, ел одну сухомятку, сам стирал себе, все это сказалось, на общем состоянии организма. Но я осталась одна, и это несправедливо. А ты, как никак, моя сестра и не поддержала меня в такой момент.
Ну хорошо, ты не смогла приехать на свадьбу, но на похороны ты бы могла приехать.
Фрида пьяна, раздевается и смотрит на себя в зеркало.
Фрида. Грудь еще хороша! А бедра!
(Сжимает бедра)
Я бесстрашная женщина, я смотрю на себя в зеркало, и я не боюсь. А глаза!
Фрида отшатывается от зеркала.
Потом подходит ближе, смотрит, почти прикасаясь к зеркалу лбом.
Хильдур. Фрида, ты слишком много пьешь. В твоем возрасте нужно быть скромнее.
Фрида. Сначала тебя обожают, потом любят тебя, потом не любят, потом, если повезет, уважают, потом почитают, потом…
(морщится от отвращения)
Хильдур. Какое малодушие, Фрида. Я тоже была немолодой женщиной в момент бракосочетания, так я считала, и ты мне это тоже внушала, хотя ты младше меня всего на два года. Но я была скромной, я уважала свои года и мой жених тоже уважал мои и свои года. Удивительно, что мой дорогой муж умер, и я…(Задумалась, перестала писать) А я живу и ношу его фамилию, и никто теперь не называет меня фрекен, только фрау…Везде и все (зачеркивает) Все и везде мне говорят фрау.
Хильдур греет грелку. Ставит тапочки, утюжит носки. Отсчитывает таблетки.
Хильдур. Для перистальтики кишечника, для сердца, для сосудов, для органов…
Сгребает таблетки, выбрасывает в мусорницу
Хильдур. Фрида, а, может быть, мне уехать в путешествие, как мы и мечтали с Юлиусом. Юлиус оставил мне небольшое наследство, маленький дом в шхерах. Надо поехать, посмотреть мир вообще. Мы ездили только к его родственникам, на север, два года назад. Поездка утомила Юлия, он капризничал. А я, я признаюсь, мне понравилось путешествовать. И я пожалела, что пренебрегала…
(слышит шум) этим видом времяпровождения. (шум повторяется)
Ты могла бы составить мне компанию. Я подозреваю, что ты в финансовой яме, все эти отношения… с Рулле и Филле… и с другими, как их…я осознала, что никогда не была в Париже, каждая женщина должна…
Фрида целует зеркало
Фрида, а помнишь ты была влюблена в такого смешного мальчика, как его звали, и он упал из окна, когда ему было девятнадцать. Тебе через три года исполнилось двадцать, а ему нет.
Фрида. Не помню, нет, я не помню, как его звали.
Хильдур. И с тех пор ты стала верить в привидения.
Фрида. Нет, я не помню, какие глупости, не помню.
Хильдур. Ну как не помнишь? Мы пекли ему торт на день рождения, и ты его уронила, плакала, собирала руками. И мы купили такой же в…
Фрида. Что ты привязалась? Не помню.
Хильдур. Хороший был мальчик. У меня осталась его фотокарточка. (легкий шум)
Тяжело жить у вокзала, эти поезда не дают спать.
Да…Удивительно неправильный выбор мужчин. Филле, потом Рулле. Оба в тюрьме. И ты носила им передачи, и хотела уйти в монастырь, а потом решила, что ты еще очень и очень красивая женщина, еще встретишь мужчину своей жизни. Нет, Фрида, в нашем возрасте нужно выбирать таких мужчин, что оставят тебе наследство.
Фрида храпит
Хильдур. Куда они все едут? Все едут и едут. Далеко, далеко.
Легкий перестук
Хильдур. Фрида, это ты? Фрида, это ты? Мне иногда кажется, что я слышу, как стучит твое сердце.
2.
Фрида. Летом я ходила в кафе «У причала», заказывала бутылку вина и смотрела на озеро. Зимой я не хожу в кафе «У причала», я хожу в кафе «У вокзала» и смотрю на поезда и жду, жду, жду.
Хильдур. Семейная жизнь - это огромное счастье, но все-таки и мука, немного совсем мученье. Утром Юлиус просыпался с холодными ногами, нет, ты не смейся Фрида, холодными ногами, у него склеротические сосуды, и я клала ему носки горячие камешки, затем кипятила ванну, Юлиус принимал ванну и утром, и вечером, и ты сама понимаешь, как дорого платить за воду, разорение.
Фрида. Это очень очень красивое кафе. У вокзала. Мужчины приезжают в наш город и уезжают. И с кем-то мне удается провести время. С кем-то несколько часов, с кем-то несколько дней. Но мне хватает.
Если отвлечься от Фили и Рулле, то я любила только одного человека…
Вон он там в чёрном пальто и шляпе.
Хильдур. Я собирала эту воду просто везде. Огромная удача, если шёл дождь. Я выходила с тазами, я живу на седьмом этаже, и я, Фрида, хочу тебе напомнить, хотя ты не забыла, что я, Фрида, старая женщина, и я не боюсь этого сказать, я старая женщина, и я спускаюсь с пустым тазом, и поднимусь с полным тазом дождевой воды, я кипячу эту воду, по несколько раз. И так всю ночь, пока не…
Фрида. Он мне признался, что его разыскивает полиция, его обвиняют в убийстве его жены. Но он не виноват, он не убийца. Я целовала его руки, пальцы, ногти, и под ногтями была кровь. Он сказал, что это кровь его жены, он затыкал рану пальцами, вот так. И красные манжеты его рукавов…
Хильдур. И так всю ночь, пока не наступит утро, и не проснётся Юлиус, и я несла ему носки, горячие носки, а ночью, когда не шёл дождь, я лежала рядом с ним, и грела ему ноги вот этими руками, как ребёнку, а воду на себя я не тратила, я обтиралась тряпочкой, а потом, когда Юлиус, приняв наконец ванну, шел на кухню, вот так, очень медленно, то ел только жидкую еду, потому что ты же сама понимаешь.
Фрида. Я верю ему. Я так и сказала, что верю ему.
Хильдур. Я все натирала на терочке. Пропускала блендером. Кормила из ложечки. Нет, Фрида, нет, не завидуй мне.
Фрида. Я ему верю, потому что…а что мне остается. Во-первых, он моложе меня, ему нет и тридцати, вот-вторых, ну что мне остается. Когда тебя обнимают и говорят, что любят, как не верить, даже если не веришь, даже если манжеты красные, когда так редко обнимают и говорят, что любят.
Хильдур. (Надевает тапочки Юлиуса, халат).
Фрида, вот тут стопка газет, что читал Юлиус за завтраком. Это мне хватит на всю жизнь читать и перечитывать, нового для меня не существует, время остановилось. Скоро Рождество. Если бы ты знала, как придирчиво Юлиус выбирал елку. Как готовился, в какой входил раж. Он был малотемпераметный, но елка –это дело принципа.
Ой, это же наш гномик. Ты помнишь, как мы дрались, кто повесит его на елку. Ты, конечно, побеждала, ты была такая крупная девочка.
Фрида. Но где же он? Где он?
Хильдур. И Гномик доставался тебе. Ты помнишь, Фрида, ты всегда хотела быть лучше меня во всем.
Фрида. Ночью я брожу по улицам, и жду, что кто-то хоть кто-то ко мне привяжется. Одинокая женщина - это неприлично. Неприлично. Откуда эта фраза, зачем она ко мне привязалась. Да, здесь когда-то жил…
(Оборачивается, вглядывается)
Показалось.
Хильдур. Фрида, зачем ты отчаиваешься, ты моложе меня, ты всегда найдешь порядочного мужчину. Тебе просто нужно научиться готовить.
Вот я, когда осознала, что моя внешность не способна поразить мужчин ни в сердце, ни в голову, я пошла другим путем, мне пришлось научиться готовить лучшие миры булочки с корицей.
Фрида. Ты жрала все детство, как не в себя.
Хильдур. Я завидовала твоему метаболизму, но и он тебя подвёл.
Помнишь, наша мать говорила. или стройная фигура или хороший аппетит. Или, или.
Фрида. Ты сделала свой выбор.
Хильдур. В конце концов, я вышла замуж за прекрасного человека.
Фрида. За лысого старика.
Хильдур. Ни какого-нибудь вора.
Фрида. Со вставной челюстью!
Хильдур. Он везде забывал свою вставную челюсть. Я иногда находила ее в самых удивительных местах
Фрида. В лифчике?
Хильдур. В лифчике. (смеётся)
Фрида, а я ещё умею смеяться.
Юлиус был не молод, да, но при имуществе. дом, сад, лодка. Мы сидели вечером на террасе, пили какао, ели плюшки.
Фрида. Чем он ел? Он не мог жевать, ты же все пропускала через блендер. суп, картошку, мясо.
Хильдур. Я откусывала плюшку, вот так пережевывала, тщательно, и катала ему шарик, засовывала в рот, вот так, проглотил мой хороший, скорее глотай, вот поильничик, родной, глоток, нет, не горячо, пей, я сказала, пей. Я сказала пей. Ну пей же, пей, и вот тебе шарик, на, на, шарик…ну глотай, глотай, глотай же, подавился…
И руки у него были холодные, синие. У него была склеродермия
Но в пожилом возрасте болезни протекают медленнее
Фрида. Как это противно, наверное.
Хильдур. И он мог прожить ещё много лет, но…
Фрида. Жить со стариком.
Хильдур. Юлиус не старик, пенсионер. Это две большие разницы. Ну что ты в этом понимаешь?
Фрида. Нет, не показалось, вот тут он жил, вот здесь он ждал меня, ему было семнадцать, мне шестнадцать, а вот здесь его нашли. Он лежал, и его голова (Гладит рукой асфальт)
Нет, это не то место, я ничего не чувствую, это не то место, показалось.
Хильдур. Нет, это то место. Я иногда прихожу сюда и кладу цветы. Его мама умерла пятнадцать лет назад. Я навещала ее в доме престарелых до самой смерти. Она мне говорила – Хильдур, ты обязательно выйдешь замуж. Это написано у тебя на лбу.
Фрида. Хильдур, я боюсь тебя спросить, и не знаю как спросить. Он приходил к тебе?
Хильдур. Его мать спрашивала о тебе – как наша Фридочка? Вышла ли ты замуж? Есть ли у тебя дети. Я говорила, как есть. Она всегда подозревала, что ты плохо закончишь.
Фрида. Подожди. Он приходит ко мне с проломленной головой, садится на наш диван, что стоял в детской, помнишь, ты еще рисовала на подлокотниках, а мама ругала меня.
Хильдур. Это ты рисовала на подлокотниках. А мама ругала меня, я же была старшей. И меня всегда ругали, всегда, чтобы ты не натворила, ругали меня.
Фрида. Это не важно, подожди. Ну вот тот диван в нашей комнате, мы собирались с ногами, сидели, и когда он приходил к нам
Хильдур. Его звали Мартин.
Фрида. Ну что ты перебиваешь. Я помню, как его звали. И когда он приходил к нам, сидели так втроем. Ты помнишь, о чем мы тогда говорили. Он шутил, что сначала женится на тебе, как на старшей, потом на мне, потом на нашей елке, и ты рыдала, ты хотела, чтобы только на тебе.
Хильдур. Фрида, Фрида, обернись, там кажется кто-то сзади…
Фрида. И он приходит, и садится на этот диван, его голова зашита черными нитками здесь и здесь, и он смотрит, как тот мужчина с красными манжетами,
и просит вытащить нитки из раны, и я вытаскиваю нитки, а он говорит. Хильдур пишет Фриде, и я не просыпаюсь.
Я хочу тебя спросить, что это значит? Он приходит к тебе? Зачем?
Хильдур. А помнишь, ты была ночами без умолку. И тебя отвезли на скорой, потому что ты сказала, что говоришь с привидениями.
Фрида. Нет, это были самые настоящие привидения. Они говорили со мной и я не понимала ни слова.
Хильдур. Фрида, это небезопасно не спать ночами, бродить черти где.
Фрида оборачивается.
Фрида. Так вот вы где? Какие у вас белые манжеты. Вы постирали рубашки? Почистили ногти?
Обнимаются
Больше мы не видим Фриду
Хильдур. Так, тапочки, так, стакан воды. Так. Мухоловку на окно, занавесить окно, снотворное, что еще… Так.
Останавливается
Ну что ты молчишь? Ну поговори со мной
3.
Хильдур. Ну вот елка. Ну подумаешь, облезлая, и не облезлая, еще приличная. Юлиус, ты помнишь, куда ты убирал гирлянду прошлой весной, когда мы наконец разобрали елку? А…Что? А… да. Сейчас…на антресолях, как я интересно туда полезу. Подай мне скамейку…
Нет, это не то, это сломано, это еще папочкино, перепутано так… и его коробка с игрушками, вот и гномик.
(вешает гномика на елку, гномик падает и разбивается)
Ах…
Вешает гирлянду, огоньки не загораются.
Так, сейчас исправлю, сейчас исправлю.
Достает все новые и новые гирлянды из коробки, ничего не работает.
Я сейчас сбегаю в супермаркет, тут не далеко. И как раз распродажа.
Убегает, гирлянды загораются
Заходит Фрида, с нее течет вода. Она снимает рубашку, стирает в ванной.
Хильдур. И еще купила бутылочку шнапса, с тех пор, как я перестала пить по утрам кон…Откуда лужи? Интересное кино. Надо же. Кто здесь? Юлиус? Юлиус?
Снимает с книжной полки вазу, открывает, нюхает.
Юлиус на месте.
(Вытирает пол сухой тряпкой)
Кто здесь? Ботинок? Откуда же? И окно открыто. Ах, да, конечно, окно открыто, кто-то бросил ботинок в окно, ботинок задел елку, гирлянды загорелись. Если бы Юлиус был жив, он бы разгадал этот ребус.
Кладет ботинок под елку
Фрида, ты помнишь, какой наш папочка был шутник, он говорил, я купил вам щенка, загляните под кровать. А там ботинок, такой чёрный гладкий, и не сразу поймешь – ботинок или такса. Ты верила ему безоговорочно. Лезла под кровать. А потом ты плакала, а я тебя утешала, а папа говорил – как с вами жить, вы не понимаете шуток. А помнишь, он заворачивал морковь в конфетные фантики.
Мы так любили конфеты. Было смешно, очень смешно.
(легкие перестуки)
И вот эти звуки, ты слышишь, Фрида, это же можно сойти с ума, они как начнут стучат, нет, ну сначала один вот так стукнет.
Открывает шнапс
Фрида, прости, но я обязана тебе сообщить. Ну что я решилась. Мне уже очень много лет, и ты это знаешь, тебя этим не удивишь. Я продала дом Юлиуса. я лечу в Париж, купила билет, вот он. Поздравь меня!
Фрида, квартиру я завещаю тебе, ты моложе меня, и проживёшь ещё очень долго в родительском гнезде, ведь здесь жили наши родители. папочка и мать,
ты родилась здесь, Фрида, и сюда приходил к нам наш жених, сначала немножко мой, потом твой. Потом только твой. Садился на этот диван, с ногами, у него были желтые носки, и всегда красные щеки, словно он прибегал с мороза, и карие глаза, как у таксы, и мы садились вот так, ты здесь, я здесь, клали головы ему на плечи, он не прогонял меня, потому что я была его бывшая невеста, а ты будущая, я так завидовала тебе, Фрида. Мы никуда не спешили, сидели тут, а когда он уходил домой, ты шла его провожать, а я шла за вами, на отдалении, шла почти неслышно, как привидение, и вы не догадывались, вы ни о чем не догадывались, вы радовались, что избавились от меня, наконец-то, наконец-то
Звонит телефон
Хильдур. Алло, Алло, Фрида! Алло, Фрида! Это ты, Фрида? Что? Что? Кому пишет? Кто? Алло, алло!
Из трубки идет хрип
Хильдур. Ничего не слышно. Очень плохая слышимость, аппарат сломался. Надо починить. Юлиус тоже ничего уже не слышал, мы сидели как рыбы, молчали. Зачем мы платили за телефон? Ведь нам никто не звонил.
Фрида, а ты не приехала проститься. Юлиус - святой человек. Он сказал - кто в сущности есть у тебя ещё в жизни. Ведь Фрида твоя родная сестра. Подари ей лодку, когда я умру.
Иногда мне кажется, что я вижу тебя в витринах. Ты смотришь на меня накрашенным ртом. Ты манекен. И мне кажется…
Звонит телефон
Хильдур. Алло, Алло, если еще раз позвоните, я пожалуюсь полицейскому.
А, так это не телефон. Фрида, вот, что значит рождественская ночь, Париж и шнапс. Это в дверь.
Открывает входную дверь, в комнате захлопывается окно.
Хильдур. Ой, что это?
Фрида. Хильдур, закрой дверь!
Хильдур. Еще один ботинок. Рождественский привет от Генри Баскирвиля. И что мне делать с ботинками?
Надевает
40 размер, мой. Один 41, тоже мой.
По стенам комнаты проходит тень
Хильдур. Фрида? Сестра моя? Фрида! Сестра моя! Как мы искали тебя с Юлиусом, даже обращались в программу «Жди меня».
Фрида - большая высокая безразмерная тень
Ты вся горишь? Я не понимаю. Я не дотягиваюсь до тебя.
(Пытается потрогать лоб)
Нет, ты промокла насквозь, в одной рубашке. Не отстирываются? Отрежем. Как ты могла промокнуть, на улице нет дождя, и снег уже не валит. Вчера валил.
Ну сними, сними мокроту, сейчас я принесу халат Юлиуса, он как новый, даже запаха не осталось, Юлиус очень бережно носил одежду.
Манжеты испачканы красной краской. Что это Фрида? Мои руки…(смотрит на руки)умоляю, скажи, что это краска, скажи, что это краска, скажи, что это ты, ты моя сестра, сестра моя, сестра…
Фрида. (рассматривает свои руки) Руки вот не мои, не мои это руки, у меня был маникюр. И рост не мой, и ноги, у меня были маленькие ножки, и (ходит и смотрит на тень на стене) тень не моя, она не так двигается!.
Хильдур. Все твое! Как не твое? (встает рядом с тенью). С чего ты решила, что у тебя маленькие ножки. У нас один размер. Мы же сестры.
Фрида. Моя дорогая Фрида, это только понарошку мы с тобой сестры, а на самом деле я губка в магазине, а ты стерка (смеётся). Я еще умею смеяться.
А ты помнишь, когда я была ещё маленькая. Мы играли в тяни-толкай. В тягу перетягу. Вышибалы.
А потом ты шла со школы, ела булочку и мне говорила. это идёт твоя жирная сестра, и я смеялась над тобой громче всех
Громче всех!
(Смеется)
Хильдур. Фрида, не устраивай истерики! Я все завещала тебе, и эту квартиру, и дом Юлиуса, и его лодку. У Юлиуса была лодка, но он не плавал, он боялся воды, и даже ванную я наливала ему мелко. Вот так. А я уеду в Париж. А ты живи здесь. Я никогда не была в Париже, я не была везде никогда. Я всегда… Все, что нам осталось.. Ты где, Фрида?
(гаснет свет)
Фрида. Хильдур, слышишь? Он здесь. Он давно здесь. Он говорит. Я не могу разобрать.
Хильдур. Фрида, кто говорит, где говорит?
Фрида. Он здесь, на нашем диване, вон его голова, вон его рука.
Фрида садится на диван, рядом с ней белое привидение. Она вынимает черные нитки из его зашитых век на белом огромном лице.
Фрида. Что он говорит, Хильдур?
Хильдур. …только попрощаться.
Фрида. (Читает на подлокотнике дивана)
«Фрида-дура. Сама дура». Хильдур, иди к нам, Хильдур, что ты там стоишь в ботинках?
Хильдур. Я не слышу. Я хотела сказать, все, что нам осталось в наши годы
Фрида. Он совсем не изменился, Хильдур. Те же щеки, тот же запах, те же носки. Иди к нам, посмотри поближе. Когда я смотрю на него поближе.
Хильдур садится на диван
Фрида. Что он говорит? Я хочу понять. Хильдур, помоги мне расшить ему рот.
Фрида и Хильдур вынимают черные нитки и расшивают рот привидению.
Фрида. Что он говорит? Слышишь?
Хильдур. Нет.
Фрида. Прислушайся. Он всегда говорит одно и тоже.
Хильдур. Хильдур
Фрида. Так
Хильдур. пишет
Фрида. Верно, и так же слышу.
Хильдур. Не понимаю.
Фрида. Постарайся, милая… он говорит совсем неразборчиво, но ты постарайся. У тебя всегда был острый слух, ты так любила подслушивать.
(Тишина)
Хильдур. Фрида. Последнее слово – Фрида. Хильдур пишет Фрида.
Фрида. Да, да. Фрида. Хильдур пишет Фрида! Хильдур пишет Фрида! (смеется)
Фрида пишет Хильдур. Хильдур пишет Фрида.
Хильдур, не бойся, он повторит эту фразу еще два раза и мы проснемся.
Фрида кладет голову на одно плечо, Хильдур на другое, между ними большое ничто, оно обнимает Фриду, обнимает Хильдур, и мы больше не видим Хильдур, вот уже нет никакой Хильдур, и давно нет никакой Фриды
Нет никого…
Осталась одна занавеска, она колышется, колышется, колышется, всё…
Ноябрь 2023